Семейное дело: Цирковые артисты

Анатолий Стеценко — художественный руководитель государственной цирковой компании Украины, легендарный эквилибрист, который вывел этот жанр на новые высоты. Сейчас со своей дочерью Юлией и зятем Виктором Яровым они восстанавливают нашумевший цирковой номер, которым зрители восхищались двадцать лет назад. Они знают, что успех — это годы тренировок и совершенствования, и всегда стремятся быть лучше.

Фотографировала Василина Врублевская.

Анатолий: В своей семье я был первым, кто занялся цирком. Мои родители были далеки от спорта и искусства. Отец был летчик, вел военную жизнь. А я всерьез занимался волейболом и любил жить интересно. Сначала учился в химико-механическом техникуме, но науки меня как-то не прельстили. Потом поступил в Московское государственное училище циркового искусства. Летом, в перерывах между учебой, работал в Днепропетровском цирке в "униформе". "Униформа" — это люди, которые помогают артистам. Что-то подать, принести. Жонглеру кинуть булаву.

Юлия: Я воздушная гимнастка. На меня родители повлияли. Они тоже работали в цирке — правда, в отличие от меня, эквилибристами на першах. У меня просто выбора не было. Я родилась в цирке и ничего другого себе не представляла.

Анатолий: Перш — это длинный шест, который оснащен разными приспособлениями. Вверху — руль, где артист стоит на руках или ногах. Человек, который держит его внизу, называется плечевик, если перш у него на плече. А если на лбу — налобник. У китайцев перши были бамбуковыми. В Советском Союзе — деревянными. По-моему, уже при татарах такие шесты существовали. Во время войны разведчики залезали по ним наверх, чтобы посмотреть, что происходит за стеной.  

Юлия: Дети из цирковых семей в основном остаются в цирке.

Виктор: Раньше родители это навязывали. Давай работай, репетируй, иначе пойдешь на завод с семи до шести. Кто не хочет на завод — тот в цирке. Некоторым кажется, что это легко. Сколько там номер длится? Ну 5, ну 10 минут. Это ж получается, что они 10 минут в день работают! Да и представления не каждый день. О закулисной части, о подготовке и тренировках никто не думает. Порой отработка одного трюка занимает несколько лет.

Скажем, театральный актер — он универсальный: сыграл одну роль, потом переключился на другую. А если ты в цирке выучился на жонглера, то уже всю жизнь жонглируешь. Некоторые меняют жанры, кто-то их объединяет, совершенствует, но чаще занимаются одним и тем же. А те, кто в силу возраста уже не могут делать трюки, переключаются на дрессуру, клоунаду.

Виктор: Расти в семье цирковых артистов — значит все время переезжать, менять школы.

Юлия: С детства постоянно колесим — то там, то там. Много чего повидали.

Виктор: В год 4—5 школ меняли.

Юлия: Мы уже себе не представляем, как люди живут на одном месте. Ходят изо дня в день в одно и то же учреждение, в один и тот же гастроном. У нас постоянно новые люди, новые знакомства. Когда маленькая была — по всему Советскому Союзу колесили. За границу тогда нельзя было детей брать. Родители ехали работали — а нас по бабушкам-дедушкам.

Виктор: Где-то мы неоднократно были. Я мог спустя два года поступить в тот же класс, и меня там узнавали.

Юлия: Мои родители работали в коллективе Людмилы и Владимира Шевченко — там была целая куча детей, в каждый новый город мы приезжали своей компанией. Всей толпой приходили в школу, все друг за друга стояли горой. Цирковая банда такая.  

Юлия: Родители Виктора дрессировали котиков. Ну то есть кошек.

Виктор: Сначала у нас дома был всего один кот, обычный домашний, везде с нами ездил. А когда ему исполнилось 10 лет, родители решили сделать иллюзию с кошками. Начали набирать котов, и с нашим тоже стали репетировать — в итоге он делал все трюки и прожил с нами 17 лет.

Одно время у нас было 17 кошек и котов, преимущественно сиамские. Они стояли на барьерчиках, крутились в барабанчиках, один кот на брусьях на передних лапах ходил, другой — прыгал в огненное кольцо, причем дистанция была, наверное, метра два. И в фокусах разных участвовали. Кот сделал трюк, запрыгнул в ящик — и исчез.

Анатолий: Много споров насчет того, является ли цирк искусством. Если искусство, то почему тогда про Верховную Раду говорят, что это цирк? Почему нам обидно и досадно, что в Верховной Раде клоуны? Цирк — это очень тяжело. Вроде бы смешно — здоровые парни бегают, прыгают, а могли бы пахать огород. Но это красота духа, красота тела — кто еще ее будет демонстрировать?

Юлия: Конечно, я боюсь высоты.

Виктор: Все боятся.

Юлия: А когда работаю, то пушки слепят глаза, и я высоты не вижу.

Виктор: Это как дети прячутся. Глаза закрыл — все, я спрятался. Если дать полный свет — будет страшнее. А в темноте особо не ощущаешь, на какой ты высоте.  

Анатолий: Эквилибр — это все, что касается баланса. Каждый эквилибрист стоит на руках, но как, где и сколько — вот, что самое важное. От этого зависит, какой ты мастер. Чтобы стоять на руках и прыгать сальто, нужен не один день. Но это как бухгалтер учится считать — если он уже умеет, то это на всю жизнь.  

 

Виктор: В Египте я видел номер, который меня поразил. В их национальном цирке есть столетняя династия дрессировщиков львов, и они показывают уникальный трюк: дрессировщик стоит в центре манежа, а вокруг, в двух метрах от него, львы на задних лапах. Дрессировщик поднимает руки вверх, и в этот момент выключается свет, что в нашем цирке запрещено всеми техниками безопасности. Гаснет свет, зал визжит, пищит, аплодисменты. Свет загорается — львы как стояли, так и стоят. Вот это, конечно, мастерство.  

Юлия: Я больше люблю старый классический цирк, потому что на нем выросла.

Виктор: Классический цирк — это демонстрация мужества, силы, ловкости мастерства. Раньше не было таких постановочных номеров, как сейчас. Сегодня в моде больше театрализация, и порой за этим шоу скрываются слабости в трюковой части. Иногда и не надо крутить три-четыре сальто или стоять на одной руке. Порой достаточно совсем малого, но в рамках шоу картинка получается очень эффектной. Меня больше всего восхищает цирк 1950—60-х годов, можно в интернете видео посмотреть — я до сих пор поражаюсь, что там творили. Какой сложности трюки – и силовая комбинация, и уровень мастерства.

Юлия: Не нужно было ничего вуалировать, прятать за декорациями, костюмами. Они просто выходили и офигенно работали.  

Виктор: Дочери больше всего понравилось в Японии. Мы были в Токио, Нагое, Хиджи, Саппоро. Там уже, грубо говоря, двадцать второй век, они намного впереди нас. Они просто другая цивилизация, и мы для них тоже какие-то другие. Они на нас тоже как на пришельцев смотрят. В хорошем смысле слова – очень уважают и ценят нашу культуру. А в цирке японцы больше всего любят трюки, воздушные номера.

Юлия: Когда кто-то летает!

Виктор: Они очень эмоционально реагируют. Наши зрители немножко разбалованы сильными профессиональными номерами еще со времен советского цирка — ну прыгнул тройное сальто, ну похлопаю в конце. А у японцев, стоит только человеку начать в воздухе кувыркаться, сразу дикие крики, возгласы. А аплодируют как! В первое время мы сами их реакции удивлялись, а потом привыкли.

Анатолий: Я могу долго рассказывать, в каких я странах был и почему там мне хотелось домой. Страна, которую я люблю, — Украина. И лучше, чем дома, нигде не бывает.

Читайте также: Семейное дело: Классические музыканты.